Мастер Исхода - Страница 50

К оглавлению

50

Торговцы шарахнулись от меня, как от тираннозавра, и застыли. Я убедился, что мои труды не пропали даром: один придерживал сломанную руку, другой – челюсть, у третьего – вся рожа в крови и нос набок. Только четвертый, самый проворный, отделался разорванным ухом. Им здорово повезло, что мне нельзя убивать.

Какаша рухнул мне в ноги и униженно забормотал. Я поспешно промыслил, что все в порядке. Появление разъяренных Лакомки и Мишки – уже перебор.

Тем более что мои недавние противники незамедлительно последовали примеру Какаши и заелозили бородами по земле.

Ванда перестала вопить, проворно вскочила и, не потрудившись надеть передник, принялась злобно пинать насильников. Те кряхтели и ухали, но лбов от земли не отрывали.

Я дал Ванде спустить пар (большого урона босая необученная девчонка нанести все равно не сможет), а потом устроил правеж. Какаша выступал посредником и адвокатом. Роль благожелательной публики играли местные жители.

Как выяснилось, осознанного криминала в действиях торговцев не было. Увидев гуляющую на свободе проданную рабыню, они сделали однозначный вывод: «сбежала».

Всё дальнейшее тоже происходило в рамках местной законности. Беглую собственность следовало поймать и возвратить владельцу. За вознаграждение. Или не возвращать. Что с воза упало, то пропало.

То что у Ванды есть хозяин (я), они не знали, потому что никаких клейм и прочих особых знаков, сообщавших, что у рабыни появился постоянный хозяин, на девушке не имелось. Да и поведение ее было, мягко говоря, неправильным. Ей достаточно было сказать, что она принадлежит слуге Маххаим (да хоть кому угодно, лишь бы имелся настоящий хозяин!), и инцидент был бы исчерпан. А она попыталась удрать, тем самым утвердив купцов в мысли, что она – беглая.

Я тоже повел себя неверно. Мне достаточно было лишь объявить о том, что рабыня – моя, и мне бы ее тут же отдали. Ну, может, попросили бы подарок за поимку.

Впрочем, и купцы дали маху. Начали они погоню за Вандой на дороге (свободная территория), а изловили бедняжку уже на земле поселка. Увлеклись, ясное дело. А поселок – это уже юрисдикция местного самоуправления. То есть, с точки зрения местного законодательства, это что-то вроде ситуации, когда бесхозная курица вбегает в чей-то курятник. Тот, кто эту курицу туда загнал, уже не имеет права ее слопать.

В общем, мы разошлись миром. Купцы принесли извинения. В том числе – материальные. Одна из повозок перешла в собственность поселка. Поселок, в свою очередь, преподнес повозку мне. Какаша подсуетился. Он знал, что мне нужен колесный экипаж. И еще он очень, очень хотел от меня избавиться.

Я его понимал. Наше общество не принесло ему ничего хорошего.

В придачу к повозке мне попытались всучить «упряжных» мужиков, но я отказался. Ну да, в этом мире тягловая сила – исключительно двуногая, но меня это не касается. У меня есть Мишка, который силой и выносливостью может посоревноваться с любой лошадью.

Глава двадцать шестая
Спровоцированное нападение

Долгая дорога через джунгли. От селения к селению.

От идеи использовать Мишку в качестве тягловой силы пришлось отказаться. Лакомка и медведь делали нашу группу слишком заметной, а это было мне совсем ни к чему. Там, где есть дороги, есть и государство. И хотя с тех пор, как Мишка прикончил Маххаим, я нигде не встретил ни «таможни», ни стражи, ни иных представителей высшей власти, это не значило, что их не существует. То, что придорожные селения не платили налогов (по крайней мере, я так понял), тоже ни о чем не говорило. Возможно, поддержание дороги в приличном состоянии и было «податью» аборигенов. Я не раз наблюдал, как они этим занимаются. Не такая уж простая задача при здешнем буйстве растительности.

Дотошно разбираться в структуре местного социума я не собирался. Некогда и ни к чему. Однако кое-какие меры предосторожности принять следовало. В том, что вести о наших безобразиях обгонят нас, я очень сомневался, полагая (ошибочно, как выяснилось позже), что самым быстрым способом связи в этом мире являются человеческие ноги. Однако такая команда, как у меня, привлекала слишком много внимания. Внешнее сходство Лакомки с местными «властями» могло обмануть только простонародье. Как показал печальный опыт, настоящий Маххаим с легкостью отличал собрата от моей пантеры. И то, что нам удалось с ним справиться без потерь, я рассматривал как чистое везение.

Словом, после очередного «парадного» въезда в новое селение я решил, что с этим пора прекращать. И в следующее селение прикатил повозку сам. Была у меня мысль вообще от нее избавиться, но, во-первых, у меня накопилось много небесполезного барахла, во-вторых, Ванда была малопригодна для длительных пеших переходов.

Но таскать повозку самому значило понизить боеспособность группы. Да и утомительно это. Пришлось нанять пару «рикш» (слово, запомнившееся мне еще с Земли-Исходной), которые без напряга, бодрой рысцой, преодолевали за день километров тридцать—сорок, отделяющих одно селение от другого.

Мишка и Лакомка следовали параллельным курсом, присматривая за мной из джунглей, а заодно отгоняя от нас крупных хищников: леопардов и серо-черных гривастых львов, размерами не уступающих уссурийскому тигру. Будь Лакомка одна, ей пришлось бы непрерывно драться: каждый зверь, как водится, «держал» собственные охотничьи угодья. Но при виде тяжеловеса Мишки даже самые храбрые львы отказывались от мысли «построить» Лакомку и присоединить ее к своему гарему.

На людей местное зверье не охотилось. Во всяком случае, систематически. Но аборигены, которые возили мою повозку, к передрягам были готовы: каждый имел при себе крепкое копье с широким обсидиановым наконечником. Наконечники были привозные и мало уступали бронзовым. Разве что были более хрупкими. Я тоже был начеку, потому что в случае нападения рассчитывал обойтись без моих зверушек. Не хотел нарушать режим конспирации. Сейчас мы с Вандой стали куда больше похожи на местных. С помощью орехового сока мы покрасили волосы в радикально черный цвет и основательно загорели. Я очень надеялся, что дней через тридцать—сорок доберусь, наконец, до места бывшей колонии и, взяв ее за отправную точку, начну раскручивать клубок. Кто же все-таки убил тебя, Пророк Шу Дам? Не верю, что такое под силу даже дюжине Маххаим…

50